Читаемость широкоэкранного кадра

Вытянутость прямоугольной формы экрана, его расширенная изобразительная площадь предъявила свои особые требования и к характеру монтажа. «Читаемость» широкоэкранного кадра, в силу пластического его содержания, усложняется. Быстрая смена кадров не дает зрителю возможности рассмотреть их, усвоить необходимое содержание. Широкий экран, его новые выразительные возможности, открываемые расширенным углом захвата объектива съемочной камеры (приближающимся к полю зрения человеческого глаза), еще ждут своей драматургии.

Кинематографическая условность по самой своей природе нэ есть, конечно, нечто неизменное и раз навсегда данное. Она, как и условность театра, подвижна, а поэтому и исторична, неразрывно связана с обстоятельствами и духом времени, с мыслями и чувствами своего времени. Типы и виды условностей, как известно, рождаются и отмирают. Шекспировская драма с ее временной непрерывностью требовала от театра и зрителя своего времени иной меры условности, чем условность современной сцены.

Условность экранного зрелища видоизменялась каждый раз, когда кинообраз расширял свою художественную емкость, свои выразительные возможности, пересматривая формы организации внутрикадрового, материала. Условность языка немого фильма была качественно иной, чем условность звукового фильма. Немой кинематограф создал свой особый комплекс условностей. Он, естественно, не мог быть просто перенесен на звуковой экран.

Временная протяженность живого слова сразу потребовала проникновения внутрь композиции кадра. Особое значение приобретало его глубинное построение. Произносимое с экрана слово было словом и для глаз. Оно требовало уже особого зрительского восприятия. Рождалась новая звуко-зрительная условность. Благодаря звучащему слову, внутренний мир человека стал на экране «слышимым». В немом кинематографе зритель производил «другую работу» (по дополнению видимого), чем в звуковом. Качество его активности было иным.

Звуковой экран по-новому осмысливает и крупный план и деталь в кадре. Уже не только монтажно, а раньше всего драматургически включаются в систему словесного диалога, в систему поведения и переживаний актера. Рождается новое, неизвестное немому экрану взаимоотношение среды и актера, человека и вещи. Открывается новая внутренняя связь между ними. Специфическая условность немого действия призвана была раньше всего восполнить отсутствие непосредственно звучащего слова. Отсутствие его переносило внимание на внешнюю сторону поведения человека, его внешний поступок, на рисунок роли, который создавался «е только самим актерам (свет, ракурс, композиция). Психологическая характеристика также выражалась разнообразием точек съемок, ракурсом, светом, интерьером и окружающими вещами, а иногда драматургическим использованием надписи. Душевные переживания как бы овеществлялись. Вещи одухотворялись. Немой образ чисто монтажно обрастал широкой сетью ассоциаций. В «Октябре» С. Эйзенштейна — бюст Наполеона, павлиний хвост, бивни мамонта и даже пробка от графина в форме царской короны раскрывали перед нами помыслы и чаяния Керенского, они выражали движение его мысли.